Наиболее сложно обстоит дело с реконструкцией надвратной церкви Золотых Ворот. Существующее здание лишь восполняет впечатление древнего ярусного сооружения, мало напоминая формы белокаменного зодчества XII в. Очевидно, первые утраты и повреждения могли произойти при осаде татарами и сопутствующих пожарах. Последующие чинки и ремонты насколько возможно поддерживали ветшающую древнюю конструкцию, и лишь в начале XIX в. верх башни и в особенности надвратная церковь подверглись радикальной перестройке.

Анализ архитектурных, графических и документальных материалов (о некоторых из них речь пойдет далее) дал возможность владимирскому архитектору-реставратору А.В. Столетову выполнить проект реконструкции надвратной Ризположенской церкви и всего здания Золотых ворот (смотри иллюстрацию). Без сомнения, по материалу, стилю и пропорциям церковь полностью принадлежала традициям владимиро-суздальского зодчества с его аристократизмом, гармонией форм, точным следованием социальному заказу. Надвратный храм главной крепостной башни имел, очевидно, по преимуществу символическое значение; возможно, что церковная служба в нем не была ежедневной и носила, скорее, экстренный характер — как молебен в случаях общего бедствия. Согласно проекту А.В. Столетова церковь представляла собой обычный для этой поры крестово-купольный тип конструкции, где две пары внутренних столпов, соединенных арками, поддерживают купол и арочные своды, образуя внутренний объем в виде пространственного креста. Четыре крестчатых в плане столпа составляли подкупольный квадрат строгой геометрической формы. План всего здания тоже был близок к квадрату, с востока углубленному тремя алтарными нишами-апсидами. Расстояние между столпами в два раза превышало расстояние между столпами и стенами (т. е. ширину бокового нефа).

Согласно исследованиям А.В. Столетова для размерения храма зодчему послужила мерная маховая сажень — 176,4 см, локоть (четвертая часть) которой — равен 44,1 см. Два локтя составили толщину стены и столпа, четыре локтя — ширину боковых нефов, а восемь локтей — сторону подкупольного квадрата и одновременно диаметр купола. Наружная ширина надвратной церкви равна двойной ширине арочного пролета. Простыми ясными пропорциями плана определяются и вертикальные размеры объема и фасада. Высота храма от пола до барабана совпадала с наружной шириной (или длиной без апсид). По такой простой, несколько статичной формуле строились храмы Юрия Долгорукого.

В западной части здания помещался балкон-хоры — «восходние полати», как в других белокаменных храмах. Барабан со шлемом поднимался на высоту, равную его диаметру, т. е. стороне подкупольного квадрата. При этом общая высота храма до верха купола достигала 17 м. Внутрь церкви вели три портала. Наружных пластических украшений было, вероятно, немного — лишь пояс геометрического орнамента на барабане. Относительно зубчатого парапета церковь располагалась ассимметрично: была несколько сдвинута к востоку, внутрь города, освобождая место для боевой площадки.

Внутреннее убранство белокаменных храмов обычно складывалось из невысокой алтарной преграды с деисусом, полихромных настенных фресок, поливных плиток пола, икон, драгоценной утвари и тканей. Вблизи Золотых ворот при благоустройстве территории тоже удалось найти фрагмент поливной плитки с петлевидным орнаментом, но, судя по всему, не середины, а конца XII в.39

Рационально решается сложная инженерно-конструктивная задача: тяжесть от надвратной церкви, передающая силы распора на пилоны, погашалась плотно примыкавшими с обеих сторон массами земляной насыпи. Это позволяло как можно выше и просторней раскрыть арочный свод. Неожиданную находку сделали в 1 988 г. владимирские художники-реставраторы на своде арочного проезда Золотых ворот. При расчистке белокаменной поверхности здесь были обнаружены остатки древней фресковой росписи. Фрагментов этих, хотя и небольших, оказалось двенадцать, причем в тех местах кладки, которые считались переложенными: при переходе вертикальной стены в свод и едва ли не в самом замке его. На некоторых фрагментах можно было разглядеть желто-серые штрихи, напоминающие перья ангельских крыльев либо латы воинского доспеха.

Белокаменные храмы в древности имели защитное известковое покрытие; эту роль исполняла и фресковая роспись по штукатурке. Наружная фреска сохранилась в Успенском соборе Андреевского времени, украшала она и Всеволодовы галереи того же собора. В последующие века белый камень тоже старались защитить побелкой или окраской. Оставить на открытом воздухе уникальные фрески Золотых ворот не решились и для сохранности закрыли известковой побелкой.

За кажущейся ясностью форм, монолитностью белокаменной массы, лаконизмом художественного языка Золотых ворот скрывалось сложное многофункциональное сооружение, в котором зодчий с гениальной простотой сумел сочетать несочетаемое: эффективную в действии военно-оборонительную башню с двумя уровнями боя и надежной защитой, «триумфальную арку» для торжественных процессий и надвратную церковь.

Золотые ворота — свидетель многих важных городских событий прошлого. В 1177 г., по кончине князя Михалки, здесь присягали владимирцы его брату Всеволоду Юрьевичу Большое Гнездо. В 1 252 г. во Владимир торжественно въехал Александр Ярославич Невский, признанный в Золотой Орде великим князем. Митрополит Кирилл, игумены, священники, бояре и все горожане встретили его у Золотых ворот. Вероятно, здесь же, в эти ворота, в 1723 г. по повелению Петра I были вынесены останки этого святого князя, чтобы упокоиться в Александро-Невской Лавре Санкт-Петербурга.

Источник: Тимофеева Т.П. — Золотые ворота во Владимире