Всемирную известность завоевал Гусевский хрустальный завод, история которого насчитывает уже более двух веков. Возник он в 1756 году в дремучих мещерских лесах, на берегу речки Гусь. Основателем его является предприимчивый орловский купец Аким Мальцов.
Но по-настоящему расцвел хрустальный завод в годы Советской власти. В трудные первые послереволюционные годы гусевцы не сдавали позиций, самоотверженно крепили родное производство. В 1924 году они выпускали изделий больше, чем в 1914 году. В 1924 году на заводе побывал всесоюзный староста М. И. Калинин.
Годы восьмой и девятой пятилеток мо?кно назвать новым этапом развития советского художественного стекла в нашей стране в целом и на Гусевском заводе в частности. Наступает признание самостоятельной художественной значимости этого вида искусства, его влияния на эстетическое воспитание человека, на организацию предметной среды.
Важнейшей проблемой стало обращение к массовому ассортименту, его обновление на качественно новой, эстетической основе. Это веяние, конечно, не могло не коснуться одного из ведущих хрустальных заводов страны — гусевского. Коллектив художников, возглавляемый Б. Бычковым, начинает настойчивые творческие искания. Он перешагивает старые, традиционные, во многом устаревшие образцы, стремится создать новые, современные образцы хрусталя, гладкого стекла. Характерным является обращение к гладкому стеклу, которому прежде не придавалось самостоятельного художественного значения. Художники предложили десятки образцов посуды из гладкого стекла. Появились первые массовые тиражи. Здесь можно назвать рюмки «Ожерелье» Г. Черноскутова, «Луковку» Б. Бычкова, приборы для воды «Гладкий» В. Филатова и другие. Эти изделия характерны тем, что в них художники умело использовали в художественных целях саму природу стекла — его пластичность, его прозрачность, способность живо откликаться на любые изменения света, его специфичность в передаче цветовых оттенков.
Большие эксперименты велись и с изделиями с алмазной гранью. Эта продукция, традиционная на заводе, популярна у потребителя. Но до сих пор декоративный узор алмазной грани был перенасыщен. В его излишествах порой терялись художественные особенности хрусталя как материала. Но отказаться полностью от алмазной грани тоже было нельзя. Ведь она способствовала неповторимой игре света в изделии. Соединить эти особенности с лаконизмом изобразительных средств, условность орнамента с некоторой сюжетностью композиций — такую задачу поставили перед собой художники и успешно решили ее. Декоративный образ как бы приблизился к жизни. Примером подобного творческого решения можно назвать такие работы, как блюдо В. Филатова «Море», комплект (ваза и блюдо) «Урожай», вазы Е. Рогова «Морское дно», «Ананас», «Дачная», блюда «Зерна», «Ветки». Взгляните, например, на прибор для вина «Морозко» Е. Рогова. Узоры алмазной грани напоминают то ли падающие снежинки, то ли зимнюю роспись на окне. Так и веет от этого прибора русской зимой с ее сказочной красотой. Посмотрите на вазу В. Филатова «Февраль» (алмазная грань на цветном хрустале). Здесь нет какого-либо конкретного рисунка. То ли опушенные инеем ветки, то ли переплетающиеся на ветру метельные вихри. Все это на переливающемся голубом фоне передает прелесть февральского дня, в котором чудится приближение весны.
Не только форма, цвет, алмазная грань являются декоративными средствами. Гусевские художники применяют также гравировку, матовое травление, насечку, гутную технику, шлифовку. Вот ваза Е. Рогова «Лесные дали» (матовая насечка). Стилизованные стволы и листва в сочетании с объемностью сосуда создают впечатление декоративной рощи. Вот декоративный комплект В. Филатова «Мы мещерские» (цветное стекло, гутная техника). Стилизованные фигуры людей, похожие на матрешки. Зеленый сосуд, вызывающий представление о непроходимости дремучего леса. Вот вазочка для конфет «Брусника» В. Корнеева (стекло, гравировка). Опять же стилизованные листья, ягодки.
Все богатство декоративной техники стремятся использовать художники для совершенствования выпускаемой заводом продукции.
Источник: О крае родном. Сборник. Ярославль, Верх.-Волж. кн. изд. 1978 г., стр. 49—58.